Этими материалами с нами поделились наши читатели. Надеемся, они будут вам интересны. Спасибо пользователю Irishka за присланный текст.

Странно выглядит змееяд в момент отрыгивания добычи. Однажды к гнезду одновременно подлетели оба родителя, из клювов которых свисало по одинаковой тонкой блестящей змее. Опустившись рядышком на край гнезда, птицы наклонили вперед головы и медленно, сосредоточенно начали выплевывать каждая свою жертву. Сидящие в ряд орлы с блестящими тонкими змеями, у которых берут желудочный сок.

Многие птицы и животные, о которых идет речь, обитают в широком ареале от России до Индии и Непала. Читайте о других странах на нашем сайте. Сколько лететь туристам до Непала, что интересного можно привезти из этой горной страны, и о национальных деньгах – непальских рупиях.

Вероятно, не случайно змееяды жили именно в саксаульнике. Этот лес буквально кишел рептилиями. Правда, змей удавалось увидеть не часто, но зато ящерицы постоянно попадались на глаза. По раскаленному песку они носились с поразительным проворством, но в жаркие дневные часы предпочитали отсиживаться на кончиках ветвей саксаула. Как елочные украшения, сидели на ветках нарядные, яркие в жару степные агамы. Нередко на песке между деревьями встречались следы варана.

Иногда удавалось увидеть и его самого. Это крупное пресмыкающееся, скорее похожее на хищного зверя, чем на ящерицу.

Жизнь саксаулового леса своеобразна. Уже к десяти часам утра в саксаульниках становится так жарко, что серые ветви деревьев и желтый песок начинают сливаться в одно слепящее марево. Горячая пыль проникает в ботинки, пересохшая слюна во рту становится тягучей, словно резиновый клей. В голове остается место только для одной мысли — воды! А ведь большинство обитателей этого раскаленного леса обходятся вообще без питья!

Песчаная пустыня, с которой мне удалось познакомиться вблизи Репетекской ботанической станции, даже в начале лета не радовала обилием птиц. Зачастую можно было пройти сотни метров и не услышать ни одного птичьего голоса. Но тем не менее во время пути постоянно было ощущение, что эти пески с редкими кустами кандыма и эфедры только кажутся мертвыми, что где-то за барханами затаились живые существа и настороженные глаза следят за каждым вашим шагом.

И действительно, чья-то голова показалась из-за бархана, повернулась в вашу сторону и скрылась. Только вы начали всматриваться в опустевший горизонт, как невдалеке на вершине сухой ветки кандыма появилась светло-серая птица и начала скрипеть, осуждая ваше появление. Это серый сорокопут, пустынный подвид. Он не принадлежит к числу тех птиц, внимание которых надолго приковывается к человеку, даже если тот и вторгся на его гнездовой участок. Несколько минут — и сорокопут, забыв о вас, делает небольшой круг и залетает в один из густых кустов. Здесь вы легко найдете его гнездо с крапчатыми яичками. Гнездо большое, рыхлое, недавно построенное. В его подстилку, наряду с сухими травинками, оказались сложенными и кусочки белых тряпочек, которыми я помечала за несколько дней до этого другие свои находки.

Пожалуй, нет места, где было бы труднее ориентироваться, чем в песках. Барханы непривычному человеку кажутся похожими друг на друга, как две капли воды, да к тому же после каждого сильного ветра они меняют свои очертания, а горизонт как таковой в пустыне почему-то невидим. Срок существования следов на песке редко исчисляется часами — чаще минутами. Поэтому, чтобы заметить путь к какому-нибудь гнезду, я на концах сухих веток через каждые 20—30 метров вешала белые марлевые тряпочки, наподобие мальчика с пальчик, который кидал по дороге камушки. Ориентиры из тряпочек очень выручали меня, за исключением тех случаев, когда они оказывались на гнездовых участках сорокопутов. Эти птицы имели обыкновение использовать их для выстилки гнезда, тем самым лишая меня указателей.

Человек в пустыне бывает редко, и, может быть, поэтому большинство птиц обращает на него очень мало внимания. Исключение составляла саксаульная сойка. Стоило отойти на несколько сот метров от поселка и подняться на первую гряду песков, как где-то невдалеке раздавался истошный крик этой птицы. Все население пустыни таким образом оповещалось о моем появлении. В этом саксаульная сойка очень сходна с обыкновенной, которая незримо контролирует каждый шаг человека в лесу, сопровождая его действия своими комментариями, как бы ведя репортаж для лесных слушателей.

Если на саксаульную сойку совсем не обращать внимания, то скоро она начинает намеренно попадаться на глаза — как бы невзначай перебегать дорогу, а то и просто кормиться в нескольких метрах. Быстро-быстро работая клювом, птица раскапывает песок где-нибудь возле кустов и извлекает оттуда личинок жуков и взрослых насекомых, спрятавшихся от жары. В движениях сойки всегда есть что-то озорное, вызывающее. Через некоторое время я поняла, что каждая птица провожает меня до границы своего гнездового участка, а там «передает» следующей. А поскольку расстояния от одного гнезда соек до другого довольно значительны, им приходилось тратить на меня немало времени.

Саксаульные сойки начинают гнездиться очень рано, еще в марте. Но 1973 год отличался затяжной и дождливой весной и оказался для многих птиц несчастливым. Прошедшие в апреле ливни промочили гнезда и некоторые пары бросили их даже с насиженной кладкой. Если бы птицы северных широт были так чувствительны к дождям, то им вряд ли удалось бы когда-нибудь вырастить птенцов. А сойки дождались сухой устойчивой породы и принялись вновь строить гнезда, часто в непосредственной близости от старого брошенного жилья. Интересно, что их поздние гнезда, в отличие от весенних, располагались не в гуще кустов у земли, а подальше от раскаленного песка, на обдуваемых со всех сторон песчаных акациях, на высоте более двух метров. Кроме того, летние гнезда соек были построены иначе, чем весенние. Они были очень маленькие, без крыши, ажурной конструкции, так что снизу буквально просвечивали.