Этими материалами с нами поделились наши читатели. Надеемся, они будут вам интересны. Спасибо пользователю Irishka за присланный текст.

Кордона, на который я должна была прийти еще засветло, не было видно, хотя начинало темнеть. Местность понижалась, и колеи дороги кое-где превратились в глубокие овраги, размытые талой водой. Я уже приуныла от мысли, что придется ночевать в сыром лесу, где нельзя разжечь костер, поскольку это был заповедник.

Путешествия – это всегда интересно, особенно если знаешь все особенности страны или местности, куда предстоит отправиться. Мы рекомендуем наши статьи о стране Непал: Сколько длится полет, что можно купить в Непале интересного и какие используют в Непале деньги.

Небо потемнело, и воздух похолодел. И вдруг я увидела километрах в двух от меня огонек. Близость теплого и сухого ночлега придала силы, и я ускорила шаг. Возле дома меня ждало новое препятствие — спущенные с привязи псы. Они давно уже слышали мои шаги и злобно лаяли. Из дома никто не выходил. Я пробовала покричать хозяев, но мой голос потонул в собачьем хоре. Не оставаться же ждать рассвета в каких-нибудь ста метрах от жилья! С дрожащими коленками направилась я через свору псов к крыльцу. И тут выяснилось, что собаки только притворяются свирепыми. Когда я к ним обратилась с бодрой, правда, немного заискивающей речью, они приветливо замахали хвостами.

По собаке можно безошибочно определить, каков характер ее хозяев. Если собака даже на незнакомого человека смотрит дружелюбно, без страха и лает только для острастки, то хозяева ее должны быть, безусловно, отзывчивые и добрые люди. И я не ошиблась.

Когда я, наконец, нащупала дверь и вошла в дом, егерь и его жена сидели за запоздалым ужином. Увидев меня, они просто онемели от изумления. Они были настолько убеждены, что в такую распутицу до них никто не может добраться, что даже не вышли на лай собак, решив, что те гоняют волков.

Выслушав рассказ о моем пути, и подивившись на мои чудачества, они сытно накормили меня и устроили спать на раскладушке в маленькой чистой комнате.

Укладываясь спать, я думала о том, как приятно после утомительного и тревожного пути обрести покой, тепло и дружеское расположение еще незнакомых, но уже родных тебе людей, и как хорошо, что я не стала ждать, когда просохнут дороги, и теперь проведу майские праздники на этом уединенном хуторе.

В комнате, где меня поместили, кроме двух кошек и маленькой собачки с вечера я больше никого не заметила. Но оказалось, что здесь во всех углах и под столами занавешенные чистыми салфетками сидели... гусыни. Из-за того, что весна оказалась холодной, а они начали нестись рано, их водворили в отапливаемое помещение. Птицы сидели молча и были безучастны ко всему, что происходило в доме, но не во дворе. А там их нетерпеливо дожидался покинутый гусак. На рассвете он принялся гоготать, расхаживая вокруг дома. Самки с гнезд ему откликались. Поднялся страшный гам, от которого я и проснулась.

Выйдя из дома и осмотревшись, я поразилась, до чего здесь было хорошо, как раз то, что нам требовалось для работы — и поля, и лес, и пастбища, и неподалеку от кордона большой пустой дом, в котором зимовали овцы и где впоследствии разместилась наша экспедиция.

КАЗАХСТАНСКИЕ СТЕПИ

На кордоне, где мы поселились, можно было увидеть многих птиц, и довольно редких, даже не выходя из дома. Каждое утро, до того, как покажутся из дверей люди, сюда прилетала пара уток-огарей. Птицы были в весеннем настроении. На лету самка издавала как бы громкое мурлыканье— «УРРРРР-УРРРР», а самец вторил ей коротким «гак-гак-гак», так что получался слаженный дуэт. Сделав несколько кругов, огари опускались посреди двора и пристраивались клевать зерно из кормушек рядом с домашней птицей. Покормившись, утки улетали не сразу, а еще некоторое время стояли на слежавшейся навозной куче, изрытой норами домашних кроликов. Похоже было, что красавцы огари не прочь были поселиться в одной из кроличьих квартир. Возможно, что когда-нибудь эти утки, преодолев страх перед людьми, станут гнездиться по дворам, где всегда можно найти какое-нибудь укрытие, способное заменить необходимую им нору.

Весна никому не давала покоя. По утрам в небе раздавался хриплый отрывистый лай — это, делая в небе круги на неподвижно распластанных крыльях, токовал орел-могильник.

Вскоре в подсыхающей степи вспыхнули разноцветными фонариками тюльпаны, а на лесных опушках развернула сочные, мохнатые лепестки сон-трава, или прострел. Весенние цветы отличались не только яркостью, но и неповторимым разнообразием. Трудно было найти два тюльпана с абсолютно одинаковыми лепестками. Венчики разных цветков были розовыми, красными, алыми самых различных оттенков. Можно было рассматривать каждый тюльпан, удивляясь тому, что самое различное сочетание красок в природе никогда не режет глаз и всегда кажется не только уместным, но и совершенным.

Тюльпанами расцветились даже темные, еще не засеянные клетки полей. Только здесь эти цветы были сорняками, и агрономы смотрели на них с недовольством. Зато в городе, куда мы изредка наведывались, тюльпаны были предметом бойкой торговли.

Степь быстро просыхала. Недолговечны оказались мелководные озера. Скоро высох их буйный разлив и на его месте остались лишь небольшие мочажинки воды, скрытые зарослями тростников. Улетели и гуси. Однажды прохладным поздним вечером поднялись они в небо и присоединились к другим птицам, летящим на север. Небосвод перерезали длинные серебряные цепочки, постоянно меняющие свои очертания. Построение гусей в полете напоминало то клин с неравной длины боками, то извилистую линию, то полумесяц. Никто в строю не суетился, не старался обогнать соседа. И, может быть, из-за этого неторопливого полета казалось, что гуси улетают без большой охоты и расстаются с казахстанскими степями с грустью.