Этими материалами с нами поделились наши читатели. Надеемся, они будут вам интересны. Спасибо пользователю Irishka за присланный текст.

Оставалось дождаться того момента, когда солнце пометит стену обрыва. Майны и индийские воробьи постепенно привыкали к моему укрытию и начинали усаживаться возле своих нор. Но вдруг птицы забеспокоились. По их поведению я поняла, что сюда идут люди. Конечно, это могли быть только дети. А я слишком хорошо знала их южный темперамент и безудержное любопытство, чтобы понять, что дело мое проиграно. Быстро собрав аппаратуру, я зашагала по дну оврага к дому. Таким образом я оказалась в «тылу у противника». С дороги можно было наблюдать, как взвод мальчишек, забыв про змей и каракуртов, цепью полз к обрыву, где только что была моя палатка...

В мире не так много мест, нетронутых человеком, где можно застать красивую дикую природу. Туристам, которые хотят именно таких приключений, мы рекомендует посетить Непал. Если вы задумались над этим вариантом, то рекомендуем наши статьи о том, сколько часов длится полет, какие деньги в Непале, и что можно привезти отсюда интересного домой.

У меня уже совсем стала пропадать надежда сфотографировать хотя бы один из видов птиц, населяющих долины Таджикистана. Но невольную помощь мне оказало одно обстоятельство, не имеющее прямого отношения к делу. В Таджикистане, пожалуй, более, чем где-нибудь в других районах Средней Азии, сохраняются национальные традиции и обычаи. Например, большинство таджиков до сих пор носит старинную национальную одежду, которая, кстати, очень им идет. Развитие текстильной промышленности, появление новых синтетических тканей отражается лишь на материи, но не на покрое платья. Я всякий раз с удовольствием смотрела на стройных женщин в развевающихся на ветру широких ярких платьях-рубашках. Особую грациозность их походке придает привычка носить любую поклажу, в том числе и ведро с водой, только на голове. Очень красивые, смуглые, с большими черными глазами высокие мужчины в расшитых халатах и ярких чалмах даже в будни кажутся по-праздничному нарядными.

Для меня же особенно счастливым оказалось то, что таджики не любят свиней. Этому обычаю, которому посвящено много шуток и анекдотов, я не придавала значения, пока не попала в один из колхозов Пархарского района. Здесь возделываемая поливная зона примыкала к подножию хребта Кара-Тау. Поля от гор отделяла широкая река Кызыл-Су, а за ней, в максимальной изоляции от населенных пунктов, у подножия гор была расположена свиноферма. В силу своей нелюбви к этим животным люди обходили ее стороной. Этому способствовало также и то, что мост находился в двадцати километрах отсюда, а река была глубокой. Окрестности фермы оказались, таким образом, своеобразным заповедником.

Переплыв через мутную, цвета какао, реку, я как бы сразу попадала в край непуганых зверей и птиц. Свиньи и поросята привольно разгуливали по тамарисковым зарослям, протоптав там узкие тропы. В жаркое время дня они собирались на берегу и блаженно лежали во влажной грязи. В горах было множество лис. Одна из них каждый вечер проходила почти рядом с фермой, отправляясь на охоту. Тамарисковые заросли на берегу давали приют мелким птицам. Здесь было немало хороших певцов. Как только спадала жара, начинали петь бормотушки, бледные завирушки, белоусые славки, эритропегии, или тугайные соловьи.

Наверное, нет на земле места, где бы фотографа не подстерегали трудности и неудобства. В безлюдных горах они оказывались иными, чем в населенной зоне. Для меня главными стали змеи и солнце.

Разогретые горы были царством рептилий. К июлю черепахи уже залегли в спячку, но ящерицы и змеи бодрствовали. Большие темные туркестанские агамы, сидя на обрывах, сердито поворачивали головы мне вслед. Ящурки разбегались из-под ног и прятались по щелям. Змеи редко попадались на глаза, но пыльную дорогу то и дело пересекали их следы — полоски.

Первыми змею обычно обнаруживали птицы и поднимали по этому поводу большую тревогу. Ни в лесной зоне, ни в степи мне не приходилось видеть, чтобы змеи вызывали у птиц такое беспокойство. Как-то я услышала странный, тонкий, незнакомый мне голос удода, а потом увидела и майну, которая беспокойно кружилась над травой. Удоды сидели неподалеку от этого же места. Оказывается, на маленький пятачок голой земли вылез погреться на солнце желтопузик. Эта большая безногая ящерица внешне мало отличается от змеи, хотя и обладает безобидным характером. Птицы явно принимали ее за змею. Майна просто выходила из себя. Как только желтопузик начинал шевелиться, она атаковала его с воздуха с такой стремительностью и настойчивостью и так била крыльями и клювом, что желтопузик вынужден был поскорее спрятаться в ближайшую нору.

Низкие пустынные горы изобилуют ядовитыми змеями. Здесь нередок щитомордник, эфа, гюрза, а иногда можно встретить и кобру. Поэтому, сидя на земле в маленькой съемочной палатке где-нибудь под обрывом, я очень чутко реагировала на каждый шорох, раздающийся поблизости. Из укрытия я свободно могла видеть лишь гнездо, которое снимала, и совсем не в состоянии была рассмотреть то, что происходит сзади, особенно на земле. Но поскольку в маленькой палатке все равно невозможно двигаться, то приходилось лишь спокойно сидеть, шевеля пальцами босых ног, и надеяться, что если ко мне и заползет змея, то не обязательно ядовитая.

Впрочем, змеи и прочие неудобства сразу забывались, когда начинало припекать солнце. Удивительно, как может хрупкий человеческий организм переносить такое нагревание. Через высунутый из палатки объектив камера накалялась настолько, что за нее нельзя было взяться голыми руками. Не продуваемое, закрытое со всех сторон помещение напоминало духовку. Пот лил с меня ручьями, и на земле, где я сидела, постепенно росло непросыхающее мокрое пятно. Переносить эту жару помогло лишь то, что невольно как бы выключалось сознание. Разогретый мозг работал вяло и слабо реагировал на окружающее.