Этими материалами с нами поделились наши читатели. Надеемся, они будут вам интересны. Спасибо пользователю Irishka за присланный текст.

Проведя около колонии щурок более часа, я отправилась домой, но не по дороге, а по небольшому оврагу. По его дну протекал ручей, вода которого представляла собой насыщенный раствор соли. Появлялась она прямо из-под земли и бежала тонкой струйкой в долину. По пути ручей подкрепляли еще два бьющих из-под земли соленых ключа. Стены оврага, по дну которого протекала вода, по мере приближения его к долине становились крутыми и обрывистыми. Они слагались из темно-красных и серых пород и составляли резкий контраст с ослепительной белизной засохшей на берегах соли. Дело в том, что всюду, куда долетали брызги воды, — на камнях, прутиках, земле — появлялся искрящийся налет белой соли. От испарений даже пощипывало глаза.

Как только речь заходит о горных ручьях и озерах, часто вспоминается Непал – самая высокогорная страна мира. Если вы решили сюда поехать, то вам пригодятся наши материалы о валюте Непала – непальской рупии, что купить интересного, и о длительности и маршрутах полета в Непал. Читайте эти статьи.

Единственный ручей на богаре — и тот соленый! В его предательской воде нашли кончину множество живых существ. То и дело я натыкалась то на мертвого жука-скарабея, плавающего в тихой заводи, то на черепаху, головой уткнувшуюся в дно. Несмотря на жару, жертвы ручья не разлагались и выглядели как живые. Тем не менее сам ручей был похож на кладбище.

Птицы же нисколько не избегали соленого источника. Стайки обыкновенных чечевиц, овсянок Стюарта, зеленушек охотно присаживались на берегу, купались и клевали соль.

Обратный путь, по которому я шла, оказался гораздо короче. Опустившись по тропинке вдоль ручья, я вышла к кишлаку.

Только попав в долину, я почувствовала, какая стоит жара и как хочется пить. Еле дотащилась я до колонки. Возле нее собралось несколько женщин с ведрами, которые, увидев меня, участливо расступились и пропустили к струе воды. Правда, они не советовали пить холодную воду и все наперебой звали к себе на чай. Но сделав несколько глотков, я потеряла самообладание. Я пила и пила без остановки, при этом жажда почему-то не утолялась, а разжигалась еще больше. Чувствовалось, что жидкость уже переполнила мой желудок и стоит в горле, но все еще хотелось пить.

Только в Средней Азии можно оценить, какое высокое, ни с чем несравнимое наслаждение может доставить простая, пресная прохладная вода. Мне хотелось глотать и глотать ее без конца. Может быть, потому таджики и не пьют вина, что знают, какое удовольствие испытывает человек при питье простой воды. Правда, холодную воду никто из местных жителей не употребляет. Они считают, что она не утоляет жажду и вообще вредна. Все пьют горячий зеленый чай. Большой цветастый фаянсовый чайник — неизменный атрибут любого помещения, будь то жилой дом, контора или сторожевая будка. Даже пастух, отправляясь в поле, всегда приворачивает к седлу или несет в руках чайник.

Переполнив желудок водой, но не утолив жажду, побрела я домой. Весь обратный путь стал для меня мукой — так мне хотелось пить. Зато с большим удовольствием переходила я реку и все арыки и пила из них без разбора.

Такова участь новичка в Таджикистане. Небольшая воскресная прогулка превращается здесь в тяжелый труд. Распаханные поля оказываются трудно проходимыми, маленькая речка сбивает с ног, а выгоревшие уже в мае холмы изрезаны пропастями. И все это под изнуряющим солнцем. Его не в силах занавесить ни облака, ни туман. На него находят управу лишь пыльные бури, приносимые бешеным ветром «афганцем». Часто на целые дни воздух заполняется пылью, как дымом. Небо становится грязно-желтым, и, пробиваясь сквозь эту завесу, солнце теряет свою ослепительность, но не пылкость. Изнемогая от жары и духоты, с особым чувством начинаешь вспоминать родное ленинградское лето и даже осень с ее слякотью, дождем и туманом.

МУКИ И РАДОСТИ ФОТОГРАФА-АНИМАЛИСТА

Излишне говорить, какой нелегкий труд фотографировать птиц в природе. Сначала мне казалось, что труднее всего делать снимки в лесу, где требуется, постоянно отбиваясь от комаров, лазать по деревьям. Затем я убедилась, что еще труднее фотографировать в степи, где для того, чтобы замаскироваться, приходится буквально закапываться в землю. Но в Таджикистане я поняла, что тяжелее всего работать все-таки в населенных пунктах. И как на зло только здесь встречались и майны, и длиннохвостые сорокопуты, и индийские воробьи. Чтобы сфотографировать их, не требовалось ни карабкаться по скалам, ни сооружать вышки, ни брести по раскаленному песку. Нужно было только поставить съемочную палатку возле кинотеатра или магазина или в садике правления колхоза...

Надо сказать, что в людных местах птицы не менее, а часто более осторожны, чем в ненаселенной зоне. Спокойно разгуливающая по улице майна сразу же в панике улетает, если на нее начнешь наводить телеобъектив. Снимать без палатки, таким образом, в поселке оказалось невозможно. Естественно, что веянии новый, необычный предмет привлекает внимание не только птиц, но и людей. Как раз в населенной местности птицы приминают к палатке очень быстро. Каждый же проходящий человек считал своим долгом подойти и лично справиться о назначении укрытия. При этом он не упускал случая дать какой-нибудь подробный совет или рассказать случай из своей жизни. Все это делало мой труд не только напрасным, но и смешным.

Я изыскивала пути, как избавиться от внимания людей и их присутствия. Недалеко от поселка, где мы жили, я присмотрела небольшой обрыв, в котором гнездилось немало птиц. Сюда я и решила незаметно водвориться со своей съемочной палаткой. Сначала все шло хорошо. Поскольку к месту съемки я отправилась в 4 часа утра, то еще в сумерках успела установить палатку и оптику.