Этими материалами с нами поделились наши читатели. Надеемся, они будут вам интересны. Спасибо пользователю Irishka за присланный текст.

Все дно и стены ниши были обильно политы белым пометом, но если бы не рой мух и не зловоние, гнездо могло бы показаться довольно чистым, во всяком случае издали оно сверкало ослепительной белизной.

Страны Азии богаты разнообразием природы, многие виды, о которых идет речь на этих страницах обитают от Казахстана до Непала. Если вы собрались в эту страну, то прочитайте наши материалы о валюте Непала, о том, сколько времени лететь сюда из Москвы, и о непальских подарках и сувенирах для туристов.

В гнезде сидел один, совсем еще маленький птенец, в шелковистом светло-коричневом пуху. Очень слабый, он не мог еще даже стоять на ногах и жалобно попискивал. Птенцу было от роду не более пяти дней. А взрослые птицы кружили высоко а небе. Они были поразительно осторожны. Так ведет себя большинство стервятников. Проходящих мимо людей они мало пугаются, но если замечают, что человек направляется прямо к их гнезду, то покидают его и не возвращаются до тех пор, пока не убедятся, что он удалился. Лишь благодаря осторожности в поведении и предусмотрительности при выборе мест для гнезда, стервятники благополучно выживают и размножаются не только в заповедниках, но и в населенных местностях, даже возле больших городов.

По-видимому, другая участь ожидает птиц-великанов, у которых в природе мало врагов и которые не проявляют должной осторожности и по отношению к человеку. Это прежде всего касается белоголовых сипов и черных грифов. В заповеднике гнездится несколько десятков пар этих гигантских птиц.

Кому посчастливилось увидеть на гнезде черного грифа, все остальные птицы начинают казаться пигмеями. Поразительно, какое сильное впечатление на человека производят размеры животных. При этом врезаются в память как самые мелкие, так и самые крупные из них. Одной из таких крайностей в размерах валяется черный гриф. На его гнезде могут свободно разместиться два человека. Оно представляет собой кучу толстых веток и устраивается обычно на вершине небольшого дерева или на земле. Гнезда грифов видны издалека даже летом, когда деревья одеты листвой.

Однажды, проходя по склону оврага, я заметила на противоположной его стороне на вершине небольшого фисташкового дерева громадную кучу веток. Подойдя к этому сооружению почти вплотную, я увидела грифа, который до этого лежал, спрятавшись на дне гнезда. При моем приближении он не торопясь поднялся. На фоне белесого неба громадная птица казалась очень темной. Ее могучие крылья даже в сложенном виде прикрывали почти весь корпус. Над горой бурых перьев странно выделялась покрытая бежевым пухом голова и светлая шея с голой складчатой кожей. Основание шеи обрамлял воротник из светло-коричневых перьев. Массивный, желтоватого цвета клюв с черным пятном у основания и красными краями придавал голове грифа зловещий вид. Но выражение больших круглых глаз, окруженных голой синеватой кожей, говорило скорее всего об уравновешенном нраве. Мудрость сфинкса была запечатлена в темных глазах и в голом неподвижном «лице» хищника. Это впечатление еще больше подчеркивалось монументальностью позы.

Я не верила своим глазам, но огромный хищник, по-видимому, не собирался улетать, хотя я подошла к нему вплотную. Птица, по-змеиному изгибая шею, неодобрительно смотрела на меня сверху. Казалось, что грифу ничего не стоит схватить непрошеного гостя, унести и бросить среди гор подальше от гнезда. Но спустя некоторое время гриф наконец взлетел, не причинив мне никакого вреда.

Когда поднимается в воздух воробей, видно, каких трудов стоит ему набрать высоту, как часто и напряженно машёт он коротенькими крылышками, У человека вряд ли появится желание лететь за ним следом. Но когда взмывает в небо гриф, чувствуется, какой плотностью, какой поддерживающей силой обладает воздух. Птица как бы погружается в воздушную струю, которая бережно несет ее, поднимая все выше и выше. Легкость парения грифа вызывает у людей зависть.

Когда гриф покинул гнездо, я увидела там грязно-серого размером с утку птенца. Шея и «лицо» у него были покрыты пухом, черный клюв необычайно короткий и высокий, а слабые ноги не держали грузное тело.

Казалось, птенец совсем не выносит прямого солнечного света. Как только взрослая птица улетела, он весь съежился и бессильно опустился на дно гнезда; гриф уже через несколько минут возвратился к нему. На меня он больше не обращал внимания.

Я отошла метров на двадцать и, устроившись на склоне холма немного выше гнезда, стала беспрепятственно фотографировать птиц.

Событий в гнезде было немного. Стоически неся свою вахту, самка целый день защищала птенца от раскаленных лучей солнца. Вслед за его перемещением птица медленно передвигалась по краю гнезда по часовой стрелке, следя за тем, чтобы тень от ее тела приходилась точно над птенцом. Изредка родители сменяли друг друга. Самец прилетал откуда-то издалека и тяжело опускался на гнездо. Самка сразу же улетала, превращаясь в темную точку на небе. Птенец почти все время сидел неподвижно, временами издавая звуки, напоминающие тихое бульканье воды. Так он выпрашивал корм. На этот случай у родителей всегда оказывался в зобу запас пищи, которую они принимались отрыгивать. Процесс этот сопровождался странными конвульсивными движениями со взмахами крыльев и изгибанием шеи.

Гнездо грифа одиноко темнело на поросшем фисташкой склоне. Но это было лишь первое впечатление. Часто, вернее, почти всегда, большая, сильная, способная защитить свое жилье птица привлекает на свой участок соседей послабее. Вокруг грифа образовался целый конгломерат гнезд, явно тяготеющих одно к другому. В пятидесяти метрах поселились черные коршуны, а в двадцати метрах от них устроили гнездо канюки-курганники.